| Снова летим под уклон |
| Эй Питер Пэн, за окошком не Лондон |
| Жизнь покидала по лесам-болотам |
| От Новиграда до Анор Лондо |
| Желтой стрелой разрезая тьму |
| Мы опять летим, наперекор всему |
| Туда, где на белой эмали полей |
| Мегаполис темнел, будто старая пломба |
| Зал ожидания. Выключен свет |
| Там кривлялись с экранов потертые травести |
| Пересчитав моих внутренних демонов |
| Эмили Роуз заныла от зависти |
| Перелистал свои старые записи |
| Как же время нас всех исковеркало |
| У мечты моей много врагов |
| Самый главный из них хмуро смотрит из зеркала |
| Хмуро смотрит из зеркала — правда паршива и убедительна |
| Самовлюбленный клубок девиаций |
| Финальная сумма ошибок родителей |
| Неоднократно обыграно, это обрыдло |
| Все так прозаично, вторично, обыденно |
| Более, чем тот эффект vhs на всех этих любительских видео |
| Ходим по кругу, как в зикре |
| И годы спустя — ещё в самом начале |
| Город упущенных нами возможностей |
| На побережье залива отчаянья |
| Вопль из тьмы — то ли мерзкая баньши |
| То ли просто вскипающий чайник |
| Где-то из окон панельки |
| Лана протяжно поет нам о летней печальке |
| Сон потерял, разбуженный стуком металла об рельсы |
| Опять напостой выдавал материал |
| Доводя до предела, до самого нельзя |
| За окном пожирала перроны |
| Один за другим белоснежная бездна |
| Пар изо рта. Новый парт до утра |
| Вот мой личный портал в измерение, где мне все так интересно |
| Ведь там дно и высоты, красоты, прелаты и бесы |
| Бетонные соты коптят небосвод |
| Между частых оврагов и редким полесьем |
| Ты видел и сам это всё многократно |
| И слышал, наверное, в тысячах песен, |
| Но это мой Хартланд, отдам ему дань |
| И пусть мы прорастём там, как белая плесень |
| Из этих развалин |
| Жизнь — это ворк-аут, братан, но мы слишком устали |
| Опять день сурка и день дурака — случайно совпали |
| Кем нужно не стали, увы |
| И столько кентов видят только клетушки из стали, |
| Но серого спальника душный бетон |
| Мы сменим потом на Алушту и пальмы |
| Мир сложная штука — и тут все совсем не как у Диснея |
| Жизнь — злобная сука |
| С тобой обращается так как ты обращаешься с нею — |
| Такова Кали-Юга. И снова готовлюсь к весне я |
| Пусть с нею уйдут и сугробы и вьюга |
| Рассудок и небо станут яснее |
| Мы все летим в обрыв |
| Чтобы крылья раскрыть |
| Станции плачут навзрыд |
| Стучат колёса «Желтой Стрелы» |
| Летим в обрыв |
| Чтобы крылья раскрыть |
| Станции плачут навзрыд |
| Стучат колёса «Желтой Стрелы» |
| Полжизни в вагоне посылкой в картоне |
| Здесь так мало места |
| Развязка на рельсах привычно напомнит нам |
| Что всё бесполезно |
| Под звуки оркестра затёртый до дыр эпилог |
| Из печального текста |
| Сбывается снова и снова |
| Рвётся, как нитка, дорога железная |
| Нам бы слезть всем живыми, |
| Но мы мрём тут как мухи |
| И если ехать до смерти, то можно сдохнуть от скуки, |
| А вы хотите не верьте, но тут уже ходят слухи |
| Что вся наша жизнь — это лишь предсмертные муки |
| Летят за сутками сутки, летят как окурки |
| И я в тамбуре между вагонами |
| Выну билет из потрепанной куртки |
| В блокноте моём остаются лишь грустные карикатурки |
| Ведь все остальные рисунки я скрутил в самокрутки |
| Летим в обрыв |
| Чтобы крылья раскрыть |
| Станции плачут навзрыд |
| Стучат колёса «Желтой Стрелы» |
| Летим в обрыв |
| Чтобы крылья раскрыть |
| Станции плачут навзрыд |
| Стучат колёса «Желтой Стрелы» |