Testi di Блокада - Вера Полозкова

Блокада (originale)

Отозвали шпионов, собкоров, детей, послов;
только террористы и пастухи.
В этот город больше не возят слов, мы беспомощны и тихи — собираем крошки
из-под столов на проклятия и стихи.
Те, кто раньше нас вроде как стерёг — производят стрельбу и ложь;
лица вспарывает ухмылками поперёк, заливает их потом сплошь.
Выменяй ружье на
пару своих серёг и сиди говори «ну что ж»;
смерть — неверная баба:
прогнал и проклял, страдать обрёк, а хотеть и ждать не перестаешь.
Лето в оккупации — жарит так, что исходишь на соль и жир.
Я последний козырь
для контратак, зазевавшийся пассажир — чемодан поставлю в углу, и враг
вывернется мякотью, как инжир;
слов не возят, а я на ветер их, как табак,
я главарь молодых транжир.
Слов не возят, блокада, дикторов новостей учат всхлипывать и мычать.
В сто полос без текста клеймит властей наша доблестная печать.
В наших житиях,
исполненных поздних вставок, из всех частей будут эту особой звездочкой
помечать — мол, «совсем не могли молчать».
Раздают по картам, по десять в сутки, и то не всем — «как дела», «не грусти»,
«люблю»;
мне не нужно, я это все не ем, я едва это все терплю.
Я взяла бы «к
черту» и «мне не надо чужих проблем», а еще «все шансы равны нулю».
Бросили один на один с войной, наказали быть начеку.
Теперь все,
что было когда-то мной, спит не раздеваясь, пьет из горла и грызет щеку.
И не знаешь, к кому тащиться такой смурной — к психотерапевту или гробовщику.
Дорогой товарищ Небесный Вождь, утолитель духовных жажд.
Ниспошли нам,
пожалуйста, мир и дождь, да, и хлеб наш насущный даждь.
Я служу здесь осени
двадцать две, я стараюсь глядеть добрей.
Если хочешь пыточных в голове —
Не в моей.

(traduzione)

Sono stati richiamati spie, corrispondenti del personale, bambini, ambasciatori;
solo terroristi e pastori.
Non vengono più portate parole in questa città, siamo indifesi e silenziosi - raccogliamo briciole
da sotto le tavole alle maledizioni e ai versi.
Coloro che in qualche modo ci hanno protetto prima stanno sparando e mentendo;
i volti sono squarciati da sorrisi, poi li inonda completamente.
Cambia la tua pistola in
un paio dei tuoi orecchini e siediti e dì "bene";
la morte è una donna infedele:
scacciati e maledetti, condannati a soffrire, ma tu non smetti di volere e di aspettare.
L'estate è in voga: si frigge in modo da finire su sale e grasso.
Io sono l'ultima carta vincente
per contrattacchi, un passeggero spalancato: metterò la valigia nell'angolo e il nemico
uscirà carnoso come un fico;
non portano parole, ma le soffio via come tabacco,
Sono il leader dei giovani spender.
Non portano parole, blocco, agli annunciatori di notizie viene insegnato a singhiozzare e borbottare.
In cento righe senza testo, la nostra valorosa stampa stigmatizza le autorità.
Nelle nostre vite
eseguiti inserti in ritardo, da tutte le parti sarà presente questo speciale asterisco
mark - dicono "non potevano tacere affatto".
Distribuiscono carte, dieci al giorno, e poi non a tutti: "come stai", "non essere triste",
"Io amo";
Non ne ho bisogno, non lo mangio tutto, stento a sopportarlo tutto.
Vorrei prendere "a
diavolo" e "non ho bisogno dei problemi degli altri", ma anche "tutte le possibilità sono pari a zero".
Hanno lanciato uno contro uno con la guerra, hanno ordinato di stare in allerta.
Questo è tutto,
quello che una volta ero io, che dormivo senza spogliarmi, bevevo dalla gola e masticavo la guancia.
E non sai con chi trascinarti così cupo - da uno psicoterapeuta o da un becchino.
Caro compagno Leader Celeste, dissetante spirituale.
Inviaci
ti prego, pace e pioggia, sì, e dacci il nostro pane quotidiano.
Servo qui in autunno
ventidue, cerco di sembrare più gentile.
Se vuoi la tortura nella tua testa -
Non nel mio.